Перейти к главному содержимому

Розподілення

Ви чули про те, що Всесвіт — усього лишень одна хвиля? Тоді й кожен мій подих — по суті теж її коливання. Мої пальці, білі від напруження, липкий піт на долонях, від якого нікуди не дітися — це теж вібрації тої Хвилі. Але річ іще й у тому, що пальці побіліли, бо я надто міцно стискаю кермо і тим самим перешкоджаю звичайному кровообігу. Піт виділяється через те, що моя гормональна система виробляє занадто багато кортизолу. Але треба також визнати: ніякої болі в тій Хвилі немає. Не може бути. Кавалок жиру, занурений у рідину, ця дивна штука під назвою мозок — ось там — запечатане вакуумом свідомості — виникає поняття болі. А хвиля — котра суть цілий Всесвіт — вона собі коливається, вибудовуючи на своєму гребні кожну нову мить існування — і до нестерпного відчуття, котре контрабандою хоче пропхати в реальність мешканець моєї черепної коробки — від ноцицепторів на стінках стравоходу, по нервових волокнах до спинного мозку, звідти до стовбура головного мозку, до розподільчої станції під назвою таламус і нарешті до сомато-сенсорної кори — до цього відчуття хвиля не має ніякого стосунку. Є просто фізіологічний стан під назвою «печія».

Лист від Управління людських ресурсів міністерства Мінімізації Ризиків я отримав в середу. Два місяці тому. На сірому папері із переробленої целюлози тьмяним чорнилом було надруковано вісім абзаців тексту, приблизно по чотири рядки кожен. Прочитав я лишень одне слово, з нього починався заголовок, під адресою отримувача і моїм ім'ям, і дату — виділену жирним шрифтом, десь посередині тексту. Далі я просто рахував, скільки там було слів, тому що літери почали злипатися і рахувати стало зручно — кожне слово стало окремою плямою, схожою то на чорну личинку, то на невеликого хробака. Якби той лист знайшовся, гадаю, повністю прочитати його би зараз не вдалося — від моїх тоді спітнілих долонь розчинялось по краях аркуша органічне чорнило, яким тільки й друкують свою кореспонденцію державні органи.

Читать далее…

Ідеальний пляж

Кевін знайшов ідеальний пляж. Це точно вартувало сотень парсеків шляху. Там був білий, майже прозорий пісок. З двох боків лагуну обіймали скелі із чогось схожого на кварц. Згідно з путівником планета була позбавлена багатьох небезпек для приватного мандрівника: атмосфера придатна для дихання, тяжіння становить 90% від земного, майже цілковито виключається контакт з хижою морською фауною. Для Франчески нарешті з’явиться нагода помедитувати й зосередитися на своєму внутрішньому світові подалі від марної метушні сучасного міста.

Кевін зупинив свій улюблений чотиримісний «Ігніс» просто над поверхнею океану, підняв вхідний шлюз, схожий на дверцята із прославленого у давньому кіно автомобіля «ДеЛоріан» і без зайвих церемоній зачерпнув рукою воду.

— Йоші, глянь! - в очах уже немолодого чоловіка світилася справжня радість.

Хлопчик із настовбурченими вухами і закудланим рудим волоссям простежив поглядом, куди вказував його тато. Під тінь, яку кидав корпус зорельота, запливало щось схоже на велетенську медузу, у якої, однак, щупальця були і знизу, і згори. Істота рухалася повільно, немовби відштовхуючись від самої води.

— Ось де тобі приклад справжнього супокою, люба, - Кевін кивнув Франчесці. - В океані на краю Всесвіту!

Читать далее…

Запах

Матвей проснулся по привычке рано. Хотя в тот день что-то (но не похмелье!) дернуло его даже раньше обычного. Он резко сел на кровати, пошарил ногами в поисках тапок и, не найдя, выругался и потянулся к сигаретной пачке. Сигареты всегда лежали на одном и том же месте. (Должен же быть в жизни порядок).

Еще перед тем, как Матвей зажег спичку, он понял, что с ним самим что-то не так. Раньше чуйка его еще ни разу не подводила, другое дело, что понимание этого приходило к Матвею в большинстве случаев уже постфактум. Возможно и в этот солнечный февральский день стоило уделить внимание неприятному ощущению, но Матвея тут же отвлекло что-то другое. Запах. Он проходил сквозь прокуренные ноздри и, казалось, ввинчивался сразу в мозг. Запах был знакомый. Не то, чтобы Матвей сталкивался с ним в своей жизни часто, но знал он его прочно. Матвей крепко затянулся и выпустил дым себе под ноги.

Даже не перегар. И вообще, запах был чужой. Свои запахи человека успокаивают, а чужие настораживают. Матвей наклонился, принюхался. Запах стал немного назойливее. Матвей еще раз попробовал поискать тапки, но терпение его уже истощилось и он пошел по разбитому паркету в ванную босиком. Запах шел за ним следом. Дольше, чем чистил зубы, Матвей сражался с вентилем крана, который никак не хотел закручиваться.

Читать далее…

Оператор

Оператор привычным движением открывает шкафчик. Снимает часы с резиновым ремешком, потускневшее обручальное кольцо, выворачивает какую-то мелочь из карманов и прячет все это в металлический ящичек с номерком. У ящичка есть маленький замочек, но оператор не станет искать ключик. Он просто поставит ящичек на полку в шкафчике.

Резиновые сапоги покрыты коричнево-зеленой грязью. Пока оператор присаживается на деревянную лавку и стягивает обувь, грязь капает на пол. Руки теперь тоже грязные. Оператор, уже босый, оглядывается, ощупывает взглядом комнату: под лавками, на металлических ящиках, под умывальником. Нигде нет ничего лишнего. Вытереть руки нечем. Тогда оператор делает совсем необъяснимый поступок: подходит к умывальнику (ступни с каждым шагом прилипают к холодной плитке) и поворачивает двумя пальцами кран. Конечно, ничего не происходит. Оператор молча возвращается к своему шкафчику и, замерев на секунду, вытирает руки о полы своей куртки. Затем снимает ее и вешает на крючок в шкафчике. Следом за курткой там же оказывается растянутый серый свитер, белая майка, брюки без пояса, семейные трусы. Оператор закрывает шкафчик.

Читать далее…

Отец

В тот вечер море затаило дыхание. Мальчик смотрел на отца, на его седеющую бороду, щеки, огрубевшие от холодных ветров, но особенно - на его жилистые крепкие руки - смотрел и думал: "Почему за окном так тихо?" Мать поставила на стол котелок с супом. Запахло треской и лавровым листом. Засвистело полено в печи.

Мальчик взял свою ложку - и погрузился в море деревянный змей: неуклюжий, но опасный своей стремительностью для всякого моряка. Вот и маленький кораблик - мечется от берега к берегу, пытаясь ускользнуть от змея - а на самом деле, это волны играют с ним свою игру. Мать смотрит на мальчика как будто строго: не играй с едой, поешь, чтоб не ложиться спать голодным. Отец как будто улыбается: борода шевелится, лучики морщин вырываются из уголков глаз.

После ужина взваливает отец на плечи тяжелую сеть - будет ловить железную рыбу. Катер пыхтит, из трубы выпрыгивают черные осьминоги. Мать держит мальчика за руку, так крепко, что не вырваться. Мальчик кличет отца, кричит громко, потому что катер гудит и ничего не слышно. Кличет, чтобы рассказать, какой он нашел камешек - наверное, это кусочек луны упал с неба. Море густое и темное. За катером на воде остается длинный след. Мальчик и мать стоят до тех пор, пока катер не исчезает на границе между морем и небом.

Читать далее…

Чат

– 09.09.2026 19:30

foxy: Что у вас там нахрен происходит? Почему молчите?

rac00n: Мы в порядке. Более-менее.

foxy: А поточнее?

rac00n: badger где-то застрял.

foxy: Что значит застрял? Он на связи вообще?

rac00n: Нет. Офлайн. Он вышел сегодня утром. Нужно было пополнить запасы.

Читать далее…

За пределом

К платформе прижималась маленькая одноэтажная пристройка без окон. Дверь была слегка приоткрыта. В наушнике я слышал, как мечется мое сердце. Как будто приложил к левому соску стетоскоп. Откуда я вообще знаю это слово? Последний раз я видел настоящего врача еще в детстве. Я замер, стараясь дышать ровнее. И не сводил глаз с двери. На самом деле ничего не двигалось, даже ветер притих. Тогда я подошел к платформе вплотную, положил сверток на бетон, быстро подтянулся на руках и через секунду стоял уже в темном углу, слева от двери. Все эти действия показались мне ужасно шумными, как будто я возился в пустой комнате. В наушнике затрещало.

"Что ж такое… Ведь не первый раз на поверхности. Но если обманут?.. Нет, нельзя так думать"

Читать далее…